Ознакомительная версия.
А как же? Ведь, это означало выделение государственных средств на подготовку и проведение мероприятия. Иными словами, говоря по-простому, деньги, денежки, «бабульки». Которые можно потратить и расписать так, что «комар носа не подточит»: всё зависит тут от опыта и стажа ответственных руководителей секций. А опыт, конечно же, имелся…
В один из таких радостных для шашистов дней, мы с Анатолием Абрамовичем, сидя в дальнем углу зала и анализируя очередную шахматную позицию, с интересом наблюдали за их деятельной возней, снисходительно посмеиваясь над Б. Герцензоном – одним из организаторов и страстных пропагандистов и популяризаторов шашек.
Борис Миронович, очень походивший внешностью на известного актера Михаила Яншина, всегда напоминал мне этакого барина-увальня, который нечаянно попал в не свое время и теперь вынужден подстраиваться как-то под эту странную жизнь. И судя по тому, что он являлся автором нескольких книжек, устроиться ему удалось очень даже неплохо.
Наконец, Анатолий Абрамович не выдержал:
– А, ведь ты, кажется, одно время работал в ресторане? – неожиданно обратился он ко мне.
– Не совсем: я стоял за стойкой бара…
– Ну, неважно – перебил меня старший товарищ – Я имею в виду, что тебе приходилось по роду своей деятельности сталкиваться с банкетами, юбилеями и прочими мероприятиями, верно?
Я согласно кивнул, вспомнив, как меня до сих пор подташнивает от специфического запаха, присущего любому ресторану. Хотя, с другой стороны, эти же самые запахи, одновременно, и вызывают во мне ностальгические нотки по ушедшей молодости, воскрешая в памяти сцены былых пиршеств, роскошных столов и широких жестов: когда шампанское лилось рекой, а столы ломились от изобилия; когда каждый из нас, тайком выйдя из-за стола, стремился найти официанта, чтобы незаметно расплатиться за весь стол; когда нагибаться за случайно вывалившейся на пол купюрой было не принято, когда…
– Ты знаешь, что мне это всё напоминает? – прервал мои воспоминания Анатолий Абрамович, грустно усмехнувшись.
Я с интересом уставился на своего кумира.
– Вот, обрати внимание и сравни: шахматные турниры и шашечные. В первом случае, выражаясь образно, на банкете присутствует всё: коньяк, шампанское, «птичье молоко»… Всевозможные деликатесы: осетрина, балык, бастурма, красная, черная икра, ну и так далее… Словом, стол прогибается от обилия и излишества продуктов.
Так вот, сегодня шашистам дали возможность на хлебец с маслицем совсем чуть-чуть намазать красной икры. И глянь, как они сходят с ума…
Доктор Шапиро или «Жизнь прекрасна!»
Известный в конце прошлого века на весь Союз доктор, один из главных врачей советской Армии Леонид Иосифович Шапиро на самом деле был очень простым и доступным в общении милым старикашкой. Нас сблизила с ним любовь к шахматам. Я тогда работал в шахматном клубе им. М. И. Чигорина в качестве рабочего, а ему – квалифицированному судье – достаточно часто приходилось проводить различного рода турниры.
худ. Ирвинг Аминь
К моменту нашего с ним знакомства это был уже худощавый старик, с обвисшими мешками под глазами, с сухой морщинистой кожей и заметно сгорбленной осанкой. Это первое впечатление, однако, мгновенно улетучивалось, стОило лишь, заговорить с ним. Он весь распрямлялся и заметно преображался. Особенно эти живые и озорные глаза. О-о! Они могли рассказать вам очень многое! В его умудренном взгляде читалось всё: и детская наивность, и недоверчивая осторожность, приобретенная за годы молодости, которая пришлась как раз на сталинское время, и искренняя расположенность к собеседнику, которая выражалась в уважении к оппоненту и умению слушать, и некая легкая ирония по отношению к жизни в целом.
За плечами остались далекие и светлые воспоминания дореволюционного детства, бурная молодость, тревожные тридцатые, Великая Отечественная, фронт, госпиталь, затем работа в советской Армии. И всё это время – труд, труд, труд… Он был не только ветераном войны и труда, но и Заслуженным врачом советской Армии.
В орденах и медалях я застал его лишь единожды, 9 мая. Награды настолько плотно облегали несчастное тело, что – казалось – подомнут своею тяжестью старого ветерана. В тот день я даже постеснялся к нему подойти: настолько парадным, величественным и недосягаемым он показался для меня. Словом, настоящий герой и защитник Отечества.
Зато в обычные дни Леонид Иосифович сам находил меня и, заговорчески подмигнув, кивал головой на шахматную доску. Иногда, мы прерывали поединок и выходили на перекур. Здесь, у входа в клуб, на бывшей улице Желябова 25, где постоянно мельтешит перед глазами толпа вечно спешащих куда-то людей, мы с ним выкурили не одну пачку сигарет.
Это был тот самый тип пожилых людей, который, несмотря на свой почтенный возраст, любил остроумный фривольный анекдотец, умел заценить хороший юмор, да и сам, при случае, не прочь был тряхнуть стариной. Одним словом, с ним было, что называется, не соскучишься. Вдобавок ко всему, старичок являлся ещё и превосходным рассказчиком.
– Леонид Иосифович, Вам необходимо бросить, к черту, курить! – строго пытаюсь ему внушить, глядя на то, как он заколотился в очередном приступе кашля. – Восемьдесят лет, всё-таки… Пожалейте себя.
Откашлявшись и аккуратно обмакнув носовым платком прослезившиеся уголки глаз, он нехотя соглашается со мною:
– Да надо, надо бы…
И тут же, вероятно вспомнив историю, лукаво прищуривается:
– А я тебе разве не рассказывал о том, как пытался завязать с этим делом?
– Нет.
– Ну, тогда слушай.
Тут старик смачно затянулся и, усмехнувшись себе под нос, не спеша выпустил густое облако табачного дыма.
– Было это лет пять тому назад. Я тогда очень страдал от кашля. А тут ещё и знакомые достали: «Силы воли Вам не хватает…»
Это у меня-то, её не хватает?! В общем, разозлился я не на шутку и говорю сам себе: «Всё: с этой минуты ни одной сигареты!» Твердо так. Ты ведь, меня знаешь? Словом: сказано – сделано!
Поначалу, в первые часы, правда, очень тяжело было: рука автоматом тянулась к карману. Выкинул сигареты, спички. Чтобы хоть как-то забыться, занял себя делом. На следующий день просыпаюсь нормальным человеком: кашель почти прекратился, настроение прекрасное, давление в норме. Радуюсь, и только. «И чего только я раньше до этого не додумался?» – удивляюсь сам себе. Словом, так прошло три дня. А на четвертый – вызвали «скорую». Еле откачали.
Решился, после этого случая, обратиться за консультацией к своему ученику (Леонид Иосифович назвал мне какую-то очень известную фамилию, которую я, к сожалению, теперь уже забыл). Встречает он меня, значит, и смущенно так обращается:
Ознакомительная версия.
